Детское чтение
Jan. 5th, 2023 11:06 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fivetimesdeadСейчас внезапно задумался о том, что, возможно, детям разных эпох должны нравиться принципиально разные книги. Я имею в виду тех детей, что уже вышли из возраста колыбельных и потешек и, возможно, даже могут уже читать сами, но еще не доросли до книг, которые "как взрослые". Условно говоря, 4-8 лет, плюс-минус лапоть (от трех до двенадцати в разных вариантах). То есть именно те, для которых пишутся специальные "детские книги". Мне, например, всегда казалось, что детская литература XIX века абсолютно неудобоварима, и что если тогдашние дети ее читали, то только за неимением лучшего. А может быть и нет. Может быть, тогдашним детям именно это и нравилось. А то, что мне это казалось неимоверно скучным - так это потому, что я был ребенок другой эпохи. Я не хотел про Пиноккио, я хотел про Буратино (понятно же, что как бы общая сюжетная канва одна и та же, но при этом это совершенно разные книги про разное, да?)
Или вот, скажем, я лет в шесть обожал Успенского. Не мультики по книжкам Успенского (их я тогда еще не видел), а именно сами книжки. Они для меня были чрезвычайно интересны, полезны и питательны. Они задевали некие тайные струны именно моей души, души ребенка 1972 года рождения. Например, идея, что можно уйти из дома и жить в деревенском доме одному, с котом, собакой и своей коровой, была для меня чрезвычайно привлекательна, это был один из постоянных сюжетов моих детских фантазий: как я сбегу из дома, построю в лесу землянку и буду жить один. Ну, может быть, с другом - но точно без старших. Или, скажем, идея, что можно построить большой дом и поселиться там вместе со всеми своими (воображаемыми) друзьями - мы с нею, кажется, еще в начале девяностых немножко носились: вот бы собрать всех толкинистов под одной крышей, и так далее. ;-) Я не уверен, что современный ребенок все это оценит так, как я. У современных детей, кажется, какие-то другие любимые книжки, и там про другое.
Или я не уверен, что современному ребенку так же близка Линдгрен, как детям нашего поколения. Вот, скажем, восхитительная и ослепительная Пеппи Длинныйчулок. Понятно, что она так восхитительна и ослепительна с точки зрения Томми и Анники - благовоспитанных и зашуганных шведских детишек (неудобные костюмчики, наглаженные воротнички, крокет на лужайке и одна конфета в неделю). И тоже, кстати, живет одна, без старших, о, мечта-мечта! Оценит ли это современный ребенок? Нужно ли ему это?
Как бы по умолчанию считается, что дети есть дети, они все проходят одни и те же этапы взросления, сталкиваются с одними и теми же бедами и проблемами, и даже мечтают об одном и том же. В этом отношении пятилетний ребенок XIX века от пятилетнего ребенка XXI века ничем особо не отличается. А на самом деле - нет. Дети - это тоже часть социума, и если нам со своей взрослой кочки зрения кажется, будто они-то свободны от социума, на самом деле это отнюдь не так. Каждое поколение родителей руководствуется несколько иными (иногда радикально иными) принципами воспитания, каждое поколение родителей хочет вырастить своих детей здоровыми и счастливыми, но принципиально по-разному себе это представляет, каждое поколение родителей с колыбели давит на своих детей, но давит, опять же, принципиально по-разному. Пятилетка девятнадцатого века растет в одной детской с двумя-тремя разновозрастными сиблингами и, возможно, уже успел похоронить кого-то из них. Пятилетка двадцать первого века - скорее всего, единственный ребенок, он ходит в садик и общается там с кучей своих ровесников, но не факт, что имел дело с младенцами или школьниками. И так далее, и тому подобное. Соответственно, у этих детей совершенно разные проблемы, они задают миру совершенно разные вопросы и ждут совершенно разных ответов. И слава тому, кто сумеет ответить на вопросы нынешнего ребенка, а не дитяти пятидесятилетней давности.
Или вот, скажем, я лет в шесть обожал Успенского. Не мультики по книжкам Успенского (их я тогда еще не видел), а именно сами книжки. Они для меня были чрезвычайно интересны, полезны и питательны. Они задевали некие тайные струны именно моей души, души ребенка 1972 года рождения. Например, идея, что можно уйти из дома и жить в деревенском доме одному, с котом, собакой и своей коровой, была для меня чрезвычайно привлекательна, это был один из постоянных сюжетов моих детских фантазий: как я сбегу из дома, построю в лесу землянку и буду жить один. Ну, может быть, с другом - но точно без старших. Или, скажем, идея, что можно построить большой дом и поселиться там вместе со всеми своими (воображаемыми) друзьями - мы с нею, кажется, еще в начале девяностых немножко носились: вот бы собрать всех толкинистов под одной крышей, и так далее. ;-) Я не уверен, что современный ребенок все это оценит так, как я. У современных детей, кажется, какие-то другие любимые книжки, и там про другое.
Или я не уверен, что современному ребенку так же близка Линдгрен, как детям нашего поколения. Вот, скажем, восхитительная и ослепительная Пеппи Длинныйчулок. Понятно, что она так восхитительна и ослепительна с точки зрения Томми и Анники - благовоспитанных и зашуганных шведских детишек (неудобные костюмчики, наглаженные воротнички, крокет на лужайке и одна конфета в неделю). И тоже, кстати, живет одна, без старших, о, мечта-мечта! Оценит ли это современный ребенок? Нужно ли ему это?
Как бы по умолчанию считается, что дети есть дети, они все проходят одни и те же этапы взросления, сталкиваются с одними и теми же бедами и проблемами, и даже мечтают об одном и том же. В этом отношении пятилетний ребенок XIX века от пятилетнего ребенка XXI века ничем особо не отличается. А на самом деле - нет. Дети - это тоже часть социума, и если нам со своей взрослой кочки зрения кажется, будто они-то свободны от социума, на самом деле это отнюдь не так. Каждое поколение родителей руководствуется несколько иными (иногда радикально иными) принципами воспитания, каждое поколение родителей хочет вырастить своих детей здоровыми и счастливыми, но принципиально по-разному себе это представляет, каждое поколение родителей с колыбели давит на своих детей, но давит, опять же, принципиально по-разному. Пятилетка девятнадцатого века растет в одной детской с двумя-тремя разновозрастными сиблингами и, возможно, уже успел похоронить кого-то из них. Пятилетка двадцать первого века - скорее всего, единственный ребенок, он ходит в садик и общается там с кучей своих ровесников, но не факт, что имел дело с младенцами или школьниками. И так далее, и тому подобное. Соответственно, у этих детей совершенно разные проблемы, они задают миру совершенно разные вопросы и ждут совершенно разных ответов. И слава тому, кто сумеет ответить на вопросы нынешнего ребенка, а не дитяти пятидесятилетней давности.
